Максим Кронгауз дал интервью интернет-изданию Anews.com о конфликтах в интернете и вне его, о толерантности и языке ненависти

Он рассказал о самых ярких и самых типичных скандалах в сети, связанных со словами и языком в целом.

- В одном из своих выступлений вы сказали, что русский язык сегодня перестал быть престижным. Что это значит и в чем проявляется?

- Речь идет о том, что в бывших республиках СССР изменилась языковая ситуация. В СССР в этих республиках русский язык имел больший престиж, чем язык местный. Потому что это был язык всей страны. Скажем, сделать карьеру можно было только в том случае, если ты хорошо владел русским. Это касалось всех республик Средней Азии, Прибалтики, этот механизм работал везде. Сегодня совершенно очевидно, что в этих странах государственный язык имеет не меньший, а скорее больший престиж, чем русский. Это может быть уравновешено только ситуацией экономических связей, когда русский язык нужен для работы. Но в стандартных ситуациях престиж государственного не меньше, а больше, чем русского языка.

- Справедливо ли «детей эпохи ЕГЭ» обвиняют в том, что они стали менее грамотны, а современные отличники владеют языком хуже советского троечника?

- Здесь проблема в том, что вы называете «владеть языком». Если мы говорим о грамотности в самом узком смысле слова – знание орфографии и пунктуации, умение правильно написать, что человек произнес, то здесь действительно грамотность упала, особенно грамотность орфографическая. И это связано не столько с ЕГЭ, сколько с ранней эпохой интернета, с играми с орфографией, с размыванием графического облика слова. У сегодняшнего абитуриента, даже студента, поступившего в литературный университет, с этим дело обстоит гораздо хуже.
Но если мы говорим о владении языком в целом, то есть умении говорить увлекательно, красиво, не думаю, что сегодня с этим дело обстоит хуже. Наоборот, у советских школьников присутствовала определенная зажатость. Они выигрывают в грамотности орфографической, но проигрывают современным школьникам в смысле раскованности и свободы речи.
Так что я не думаю, что стоит употреблять слова «владеет языком». А что касается орфографии и пунктуации, это факт, с этим действительно дело обстоит хуже. Но надо сказать, что и престиж этот навык потерял. Если раньше сделать ошибку в каком-нибудь тексте считалось катастрофой, то сегодня это не так. Скажем, в интернете на это никто особо внимания не обращает, к ошибкам стали относиться гораздо легче. Молодых людей это не очень смущает, но и не очень стимулирует к тому, чтобы стать более грамотным.

- А что касается яростных борцов за грамотность «граммар-наци»… Стало быть, их время уходит?

- Я думаю, они поживут еще в таком своем узком загончике, грамматическом гетто. Но, конечно, как течение они сегодня показали свою бесперспективность. Они превратились в троллей – людей, которые разрушают коммуникацию. Люди говорят на какие-то серьезные темы, вдруг врываются граммар-наци и начинают говорить, что «вы вот тут написали А вместо О». Естественно, такого человека стараются сразу вытеснить из коммуникации, потому что важнее поговорить содержательно, чем рассуждать о какой-то орфографической ошибке.
При этом все время делаются попытки создания похожих сообществ. Одно из последних – предложение создать лингвистическую полицию, уже вне интернета. Попытки объединить усилия воинствующих грамотных людей все еще существуют.

- А для чего это делается? Для сохранения русского языка?

- Русский язык сохранится при любом ударении глагола «звонить». Иногда ударение перемещается, иногда не перемещается, иногда это является показателем грамотности, иногда нет. Можно привести примеры глаголов, где ударение переместилось: вАрит, а раньше говорили варИт. Русский язык не стал от этого хуже.
Для чего нужны такие точки борьбы за грамотность? Язык нужен не только для передачи информации, но и для установления социальной иерархии. Тот, кто владеет литературной нормой, он в каком-то отношении выше того, кто не владеет. В стабильных государствах знание литературного языка и нормы было обязательным для того, чтобы делать карьеру, например, политическую. Сегодня это, наверное, не совсем так. Но все же язык устанавливает определенную социальную иерархию. И для этого нужны точки проверки – к кому ты относишься. Ты говоришь «их» или «ихний», «звонИт» или «звОнит». Тот, кто проходит эту проверку, получает более высокий социальный статус, определяемый с помощью языка.

- Вы сами как реагируете на ошибки в речи или на письме?

- Я стараюсь не реагировать. Мне кажется, вежливо не замечать ошибок собеседника, если это не маленький ребенок, которого я могу поправить, он станет говорить иначе. Хотя и маленьких детей, своих внуков, я стараюсь не поправлять, а показывать на своем примере, как говорить правильно.
А поправлять взрослого человека, с моей точки зрения, бессмысленно, потому что это прерывает и иногда разрушает коммуникацию. Говорящему становится стыдно и неприятно. А научить взрослого человека чему-то сложно, невозможно, потому что привычка сильная…

- Выходит, если человек всю жизнь говорил звОнит, а не звонИт, переучить его невозможно?

- Даже если он захочет мне понравиться, я буду достаточно авторитетен, в разговоре со мной он может усилием воли соблюсти правильность ударения. Но это отвлечет его от разговора и тоже причинит неприятные ощущения. Так что эта правка – самоутверждение. Вот я знаю, как правильно, а ты не знаешь.

- Вы неоднократно говорили, что язык меняется постоянно, и осуждать или одобрять эти перемены – не дело ученого. Что меняется в русском языке прямо сейчас? Что кажется вам самым интересным?

- Самым очевидным, неинтересным, является изменение лексики – появление новых слов. Менее заметен уход слов из языка. Ловить уходящие слова намного интереснее, потому что мы берем не какие-то старые слова из древнерусского языка, какая-нибудь «пака», а наши слова, которые на наших глазах начинают исчезать. Есть люди, которые их произносят, но их все меньше. И слово становится менее частотным, а потом почти неупотребимым. Вот этот процесс очень интересный и не очень заметный, в отличие от прихода нового слова, когда мы просто спотыкаемся на нем.
Не менее интересно, что происходит в семантике – в значении слова. Часто мы не заимствуем новое слово, а в уже существующем слове появляется новое значение, иногда оно появляется робко. Второе, третье, четвертое значение, а иногда оно появляется очень нахально, резко и становится первым значением, потихоньку вытесняет все остальные. Например, слово «откат» – довольно редкое слово, означающее откат пушки, выстрелили и назад. В 90-е годы появилось жаргонное значение – отдача части денег за получение какого-то проекта. И оно стало настолько популярным, что практически вытеснило другие значения.

- Сейчас почти все – от школьников до пенсионеров – общаются в соцсетях и пишут друг другу в мессенджерах. Это как-то сказывается на устном общении, языке в целом?

- Возникла конкуренция. Письменное общение не может вытеснить устное, но то, что частично вытесняет – факт. Смотрю по моим молодым коллегам, которые предпочитают письменное общение. При этом какой-то баланс сейчас уже найден. И я думаю, что он сохранится. Дальше экспансии письменного общения вроде бы не должно быть. Но, конечно, много раз описанная и виденная ситуация, когда в кафе сидит пара, вместо разговора каждый уткнулся в свой смартфон, показывает, что устное общение явно сузило свою сферу применения.

- В свое время вы изучали «падонковский язык» Рунета. С тех пор прошло уже немало лет. В какую сторону эволюционировал русский интернет-язык?

- Он стал спокоен. В нем стало меньше игры, потому что вся начальная эпоха российского интернета – это бесконечные игры и эксперименты с языком. Сегодня можно сказать, что в интернет пришло огромное количество людей, понятно, что сегодня интернет уже не только и не столько площадка для игр, сколько площадка для общения. Разных видов общения. И это означает, что язык выполняет все больше свою основную функцию, передачи информации, а не функцию игровую.

- Стоит ли в будущем ожидать такого же яркого явления как «падонковский язык»?

- Трудно оценить. Это отчасти зависит от внешних условий. Будет ли взрыв технологический, который произошел при появлении блогосферы, соцсетей, смартфона… Поэтому здесь вопрос в том, будут ли изменены условия, появится ли что-то революционное. Мне кажется, мы будем иметь дело с языком в интернете без новых революций. Но еще раз повторяю – все зависит от внешних революций. Если они состоятся, то и язык на них отреагирует.

- Язык в интернете кажется агрессивнее обычного. Например, «ватники» и «колорады» сражаются против «либерастов» и «креаклов» - и так почти в любой области. Это новая норма?

- А это никуда не денется. Так и останется. Когда-то интернет был более агрессивен, потому что был довольно долгий период анонимности, а анонимность раскрепощает человека. И если собеседник не знает твоего имени, ему гораздо легче нахамить. Сегодня анонимность уходит. Мы, как правило, знаем имя собеседника, это сдерживает нас. Но все равно сказать грубость, гадость гораздо легче, если ты не смотришь собеседнику в глаза, а пишешь ему. Это создает ощущение защищенность для говорящего, кажется, он может позволить себе большее.
Мы видим, что это не совсем так. Скандалы, конфликты в интернете переходят в реальную жизнь, в драку, через судебное воздействие – подачу на оскорбление. Но все-таки интернет позволяет высказываться более резко со слабыми последствиями. Скажем, можно с кем-то переругаться, но на следующий день прекрасно беседовать на другую тему. Это стало признанным общением в интернете. Люди понимают, что в интернете можно вести себя иначе. Думаю, пока предпосылок к тому, чтобы интернет-стиль сблизился с обычным общением, нет.

- Часто приходится слышать признания людей в ненависти определенным словам. Одни пишут, что ненавидят «мамочек» с их «годовасиками», другие – «хипстеров» и «вейперов». Когда и почему в русском языке стали появляться слова, вызывающие ненависть?

- Я много занимался этим вопросом. Мне кажется, что речь идет не о словах. Вы сами в вопросе это сказали. В действительности ненавидят «годовасиков», «пузожителей». Глагол «кушать» по отношению к себе, уменьшительные суффиксы, слово «улыбнуло» и так далее. Список можно продолжать бесконечно.
Но за каждым словом стоит социальная область. Ненавидят не слово, а человека за ним стоящего, некий социальный тип, который это слово употребляет. Если это просторечие, ненавидят менее образованных людей. Если это язык мамочек, то ненавидят тех самых сентиментальных мамочек. Для сегодняшней коммуникации характерен так называемый язык вражды и ненависти. Это ненависть к людям через слова. То, что она проявляется так сильно и ярко, свидетельствует о том, как мы относимся друг к другу.

- Наш речевой этикет часто обвиняют в отсутствии нейтральности. Есть ли какие-то предпосылки для изменения существующей ныне ситуации? И как наш разговорный этикет ломается под влиянием Запада?

- Нет. Не думаю. Потому что почти все попытки внедрить какие-то слова оказываются неудачными. Русский язык обладает сложным этикетом. Одна из главных проблем, которые приписывают ему – отсутствие нейтрального обращения к незнакомому человеку. Ни «сударь-сударыня», ни «господин-госпожа» не стали нейтральным способом. Поэтому мы в этой ситуации используем слова «простите», чтоб привлечь внимание. Кто-то выбирает слова «мужчина» или «женщина», кто-то считает это вульгарным.
Но по выбору обращения мы много узнаем о человеке. Например, если человек обращается к незнакомой женщине «мать», мы сразу можем нарисовать его языковой портрет. Наш этикет достаточно сложный. Каждый раз мы должны выбирать из набора вариантов.
Что касается влияния Запада… Да, этикет, конечно, меняется. Могу привести примеры, которые не всегда заметны. Есть несколько заимствованных форм, которые проявились путем перевода. Например «пока-пока», это появилось в 90-е годы под влиянием английского «бай-бай», в таком же убыстренном темпе речи. Или, например, такая очевидная калька «берегите себя!». Это калька take care. Поэтому некоторое сближение после перестройки с западным этикетом произошло.
Люди стали много ездить, мы увидели, какой этикет в других странах, частично он пришел к нам. Но это лишь сближение, у русского этикета очень много специфических черт. Я не вижу условий, которые бы эти черты отменяли.

Источник: http://www.anews.com/p/58561577/?source_id=3008