(КРУГЛЫЙ СТОЛ

В РУССКОМ ЖУРНАЛЕ  30 июля 2002)

Индекс Дэви Джонса, или Квадратура круглого

В цифровом выражении жизнь очень удобна. Кто же говорит. Другой разговор – а возможна ли такая жизнь на самом деле. Пытаться спорить с человеком, который про себя говорит: “Я – американер”; успешно проводит глобальные торги с Америкой, живет по такому случаю большую часть времени именно в Америке – т.е. у которого все козыри на руках в такой беседе-споре об Америке, американцах, американских новостях, американских ценностях и т.д – самому Америку зная в основном поначитке – конечно, в принципе смешно. Но если в частности, то это смотря, наверно, о чем спорить…

И речь не так об американизме или американерстве(можно заподозрить, что об этих предметах толковать – не намного больше толку, чем о “русской душе” – не намного в каком угодно выражении-исчислении), не так о самом этом американерстве, американстве – что бы так ни называлось – как о нашем его восприятии-понимании. Поскольку и человек, заявивший себя американером, по происхождению-то все-таки наш, местный. Здешнего, как ни крути, помола и посола.

Очень нетрудно представить себе человека из Америки – необязательно Америки, т.е. из Штатов – вообще с Запада – решительно обратившегося в социалистическую веру где-нибудь в 20-е – 50-е годы. Да и представлять нечего – таких было немало. Я это явление застал уже на его излете, но и я помню, как осторожненько подходили к таким новообращенным даже комсомольские активисты: эти новые советскиевсё, все лозунги норовили понимать уж очень буквально. По-деловому. Во всяком случае, многие из них, и всегда был шанс налететь на такого отличника. Который может и настучать на тебя с таким действительно кристалльным сердцем-железной головой-холодными руками и т.п., как никто из тутошних…

Просто так они и поняли: просто. Что советский человек, например – и правда такое небывалое существо, которое по природе чуждо начисто буржуазным ценностям, как-то: деньгам, шмоткам, разным машинам-квартирам и неплохо, если также пище-питью… Не говоря про так называемые права-свободы, стыд-совесть и т.п. Поняли просто, ясно, честно. Наверно, еще оттого, что понимали быстро. Так уж у них вышло: ускоренно…

Что ж тогда говорить про нас – нам-то ведь понимать пришлось не то что ускоренно – считайте, внезапно. И почти что нам всем. Поворот без подготовки все вдруг… Ну, не все, так наверняка – бОльшая часть.

И ничего удивительного, если так мы и прочтем, как написано: Унитед  Статес. Так и поймем, как сказано: горячая собака. Культ доллара, так культ доллара. И индекс Дэви Джонса. Всё продается, всё покупается, всё измеряется и так далее. Всё просто, удобно для счета и понимания. Особенно, опять же, ускоренного. Всё, как в советской школе учили, только тогда учили, что это всё плохо, теперь же надо знать, что это всё хорошо…

Да еще вспомнить, что в соц-веру обращались поштучно; ну, кучками, а в веру кап – всем могучим базаром, и придется признать, что удивительно было бы, если бы такого эффекта не наблюдалось. Назовем его эффект простоты. Будет вежливо. (Конечно, сами веры не симметричны; больше того: если в социализм-коммунизм требуется веровать, то в капитализме, как известно, просто живут. Но для массы обращавшихся из иной веры он все-таки и новая вера. С эффектами новообращенности, которые могут совпадать на удивление. И выйдет та самая простота, что бывает хуже воровства. Как тоже известно.)

Видимо, не оказалось иммунитета – в тех местах, откуда они прибыли, не было вранья такой густоты, плотности. А как написана какая-нибудьCocaCola так и читается она – Кока Кола, а тут написано НАША ЦЕЛЬ – КОММУНИЗМ,а что имеется в виду – все примерно понимают. Возможно, и по-разному, но в итоге без явных вопросов и возражений… Тут лозунг, там slogan. Прочитать научиться недолго. А вот уразуметь…

Конечно, русско-советские навыки один пишем-два в уме-три в кармане никуда не годятся в остальном мире. И на этом многие горели, не хуже, чем иноземцы в России. Если в цифровом выражении. Но все и дело в том, что в цифровом выражении не всё выражается. Уж так мир устроен. Пример: для случая простого воровства цифровое исчисление годится, а для беззаветного стукачества – нет. Этот случай сложней устроен, хотя по сути может быть даже и проще.

Мне, например, тоже нравится американское (как я слышал) выражение «Если ты такой умный, чего же ты не такой богатый?» – только я никак не могу его принять в буквальном, прямом смысле: у меня совершенно не тот опыт, прямо обратный. Я – отсюда, а тут богатыми, похоже, делались всё больше не тем умом умные… Скорей как правило, чем как исключение. И по меньшей мере лет 80, если не 800. Не 10, во всяком случае. А в переносном смысле звучит, да: если такой ты умный, чего же у тебя так плохо выходит?

Близкий мне пример: если ты такой великий теоретик-критик, чего ж ты возишься с такой фигурой – сомнительной – как блатной твой подшефный?.. Эээ – дорогой мой… Давай, ступай к другим и их морочь. А я, прости, вижу ясно, чего фигура стоит на самом деле, как литературный факт – и судить, уж извини, стану не по теории о практике; а по практике – о теории. Не по твоей передовой философии об этой фигуре, а как раз наоборот: по плачевно нахальной этой фигуре, какую ты двигаешь, о цене твоей передовой якобы философии – во всяком случае, об её здесь уместности. Поскольку фигуре-то цену вижу: работа такая. Достаточно точно вижу, пусть и не в цифровом выражении…

Русское знаменитое лукавство, бабушка, которая надвое и «свойство синтаксиса, свойство великого русского языка управлять государством», (из стихов Сатуновского, кстати припомненных Сабуровым), – достояние тоже, знаете, такое – надвое… Но вряд ли необходимо исколесить Соединенные Штаты, назубок поднатореть в америкен инглиш, чтобы сомневаться в исключительно русской принадлежности лукавства как национального свойства или, скажем, в полной монополии протестантизма на честность.

Извините, любой взрослый, Богом не обиженный человек такого не проглотит априори: весь опыт не велит – и культурный, и всякий. (Кстати, вот, о культурном опыте – не припомнит ли кто американского писателя, который бы принимал и прилагал к своим героям, к миру популярный баксо-цифровой критерий так же живо, без колебаний, как американер российского происхождения? Я что-то не вспоминаю…)

И если нечеловеческого, такой плотности, тяжести и обязательности вранья западные люди могли-таки не ожидать, не знать, пасовать перед ним, то какого-то вранья нормального, обиходного, своего – неужели уж нехватало?.. Да если на то пошло, все эти свойства великого американского языка густо хрустеть долларами с самого начала входят в жесткий клинч хотя бы со знаменитым верблюдом – или продавили уже его в игольное ушко американской техникой?.. А верблюда этого наизусть ведь должны зубрить в американской школе и до школы. Так как же все же понимать плоский будто бы американский буквализм и однозначную якобы директивность долларовых проповедей и заповедей?..

Нет, как хотите, во всякой избушке свои игрушки; и свои прививки, средства против чересчур категорического императива авось найдутся в любом доме, любом развитом языке. Fool proof, кстати, тоже американское выражение…

Конечно, как и «Вы выглядите на миллион», «Он стоит 666 (six-six-six) миллионов»…

Не по себе подумать, с каким беседовали мы человеком. И за одним столом сидели – круглым – и как будто как и надо. А он не то что богаче нашего в миллионы раз и больше, но, судя по тому, что сам говорит, просто твердо знает цену любому из нас, своих собеседников. Мерило. Примерный, но в принципе абсолютный-окончательный рейтинг в цифровом выражении – именно, вот в этом вот самом. Так ведь получается. Да как вообще у нас и рты раскрывались, языки шевелились. Сидишь ты тут, сидишь, а сам стОишь; и стОишь сколько – ну, ~ 0,1 – 1,0 от силы. Когда тебе тут vis a vis вон что = 1000000. И больше. Если в цифровом выражении.

А не может оказаться чем-то наш суперсовременный американер похож всё-таки на старинных заграничных большевизанов? Бывавших по первости бОльшими большевиками, чем сами большевики, так что, говорят, и большевики кое-кто поеживались… И на молодые кадры братских компартий в советских вузах 40 – 50-х, впечатлявшие бетонной правильностью понимания всего, и особенно главного. Правильностью, не тронутой, не попорченной, не омраченной сколько-нибудь долгой практикой – хоть и обкаткой в речи, языке. Хоть русском, хоть каком…

Практика, какую они прошли только что, скорей могла помочь укрепиться в непоколебимости: кому-то из той же Восточной Европы она вполне могла показаться безоговорочно триумфальной. Как (весьма возможно) и тому же г-ну Ходорковскому его собственная, более чем успешная; о победителях не судачат. О победах, об успехах. С ними поздравляют. Триумф – он и есть триумф. Другой разговор: а стоит ли его принимать как догму? Твердо брать в основу всего мировоззрения…

Как рассказывают, будто в знаменитом тезисе о разумности всего действительного Ф.Г.В.Гегель особенно утверждался по мере достижения жизненного благополучия…

Round-то он round – имея в виду table, стол, за каким шла беседа, но местами, моментами  такой выходил square, что и на русский не переведешь: как известно, словом «квадрат» слово «square» переводится только отчасти.

И нередко применяется для обозначения излишней чьей-то прямолинейности, жесткости. Буквальности. И, говорят, именно в этом значении слово особенно стало употребительно последних уже лет 50. Hе потому ли, что и великий английский (американский) язык использует свои свойства управлять – не синтаксиса свойства, так словаря? Управлять с учетом опыта веков: загодя беря в обычай поправку на допуск, свободный ход, вроде законного люфта 36⁰   у автомобильного руля.

Органа управления… Квадратный руль – странно, сугубый square за рулем – вроде и правильно, только до поры-времени… Похоже, и в этом нам англичан-американцев учить не приходится. Нечему. Больше того – ведь и последние возражения именно этому англо-американскому square проходили только что – и возражения англо-американские же: те самые знаменитые хиппи… Возражения, может, и несуразные на вид, зато явные, показательные; и хоть последние по времени, но вряд ли последние, и уж, конечно, не первые. Хронические, привычные уже возражения той самой фиксированной шкале долларовых ценностей, и не из какого-то “мира социализма” – возражения, рождаемые самой же этой долларовой жизнью. И небось уж ей, как водится, соответственно усваиваемые внутрь. Поглубже. Интегрируемые. Там это обычно умеют: опыта хватает…

А несуразица уже, что против практики двинули лозунг, а, главное, лозунгом таким взяли духовность в пику долларовому индексу. А она не лозунг и не вещь, которая так называется и её можно куда-то двинуть; скорей уж она опыт; качество, которое наживают. Если получится.

Да и практикаведьникакой не лозунг подавно, не знамя веры, а именно что практика. Жизнь. Понятно, что знамя куда удобней, портативней и его можно подхватить в два счета. Но насчет того, как быть на счет три, придется подумать. Либо уже кончать с такой привычкой – думать –  вообще. А символ веры так символ веры в долларовом цифровом исчислении. Окончательный индекс Дэви Джонса. И рейтинг Дэви Джонса…

(С этими великими языками ведь как: того гляди что-нибудь… Вот почему Ди Джей – диск-жокей? Для краткости? Чего там сокращать: один слог… А не потому ли, что

Ди Джей /D J/ – Дэви Джонс /Davy Johnes/?   Дэви Джонс – черт, если кто помнит.)

Только ведь обычно думать раньше-позже все равно приходится. Спохватываться, учиться заново. Только тогда, возможно, думать придется уже кому-то другим.

Американцы и книжек не читали, а вон как живут… А мы, дураки… Дураки. Потому еще, что не понимаем: дураки мы все-таки не в этом…

Что вообще за слово американер?..А не переводится ли оно как новый американский?..Как новый русский… А не попробовать ли такой новизне дать все-таки обкататься, притереться? А пока подождать молиться даже на самую впечатляющую, успешную практику: практика – она вряд ли для этого…

Беря грубо, системы были обратно симметричны. И в целом у нас система оказалась самоубийственной, а у них – вообще у нормальных людей – жизнеспособной. И идея делиться передовым опытом социализма на уровне систем в целом, очевилно, странная: вроде как больному поделиться болезнью ради общего самочувствия…

Что совсем не значит, будто на других уровнях в иных бесчисленных случаях так уж нечем нам делиться конкретно и нечего беречь для собственного пользования. Пользы.  И до советской, и даже при советской власти какая-то тут жизнь все же шла. И что-то все-таки своё наживалось тоже. Уровень западной бытовой техники, понятно, вызывает зависть. Отстали, что сделаешь. Но уровню воды в заткнутой пробкой раковине, из которой привыкли умываться довольно многие западные люди, по-моему, завидовать не приходится. Из-под крана как-то удобней, приятней – особенно мыть физиономию. Тут мы если отстали, то удачно. Вроде Японии после второй мировой войны.

И не всякий импорт – приобретение. Наше журнальё, как одна мартышка, стало везде пихать слово шокировать – за импортное, англо-американское происхождение – вместо сиволапого потрясать – и где было два слова в русском языке, стало одно…

Пример с искусством концептуализма,возникшим, оказалось, здесь, у нас, параллельно мировому и независимо от него, и спешно нагло отодвинутым таким же искусством с импортной наклейкой или близким к импорту, я разжевывал достаточно. Импортировать же  институты, очевидно, надо, раз свои искореняли с 17 года. Пересаживать, раз в свое время пересажали… Но с головой. с толком, разбором и понятием, и тут пример с искусством мог бы, наверно, что-то подсказать. И пересаживают все-таки в землю, на какую-то почву, а не в черт-те что.

Долларов нехватка, по себе знаем, но не как универсальных единиц измерения всего. Простота, категоричность, общеизвестность этой баксометрии в нос бьет первым делом, это понятно. Но кое-что не столь на виду и может быть чревато недоразумениями: там-то оно веками, считается, как бы подразумевается само собой; но ведь то – там, а то – нам… Свежим нашим людям не то что уж совсем невдомек, но не так ощутимы могут быть под простыми долларовыми заповедями другие заповеди, еще проще –

Надо делать хорошо

И не надо – плохо.

При нетвердом знании этого стишка почва зыбится, как в выгребной яме, и любые импортирования и имплантирования ведут только к провалам один другого прискорбнее.

И так-то почва тут – не бей лежачего, как говорится, а стремиться разбить, размесить ее в конец в полную трясину специально резкими движениями и диковинно категорическими утверждениями кажется просто бесхозяйственным для человека, который не исключает возможности для себя остаться и на этой почве. Окончательно выдернуть эту почву из-под ног местных обитателей, чтоб быстрей ступили те на новую землю обетованную – это, как говорится, мы уже проходили. Допустим даже, обратно симметричная нашей земля-территория на той стороне глобуса и есть земля обетованная, и не только для того или иного из наших американеров персонально. Но лезть туда напролом – хороший шанс убедиться, что при таком подходе земля эта обернута к нам изнанкой, пекельной своей стороной – в полном согласии со школьной наукой.

Резкие движения – резкие поневоле – уже были. Результаты их обсуждаются, но, как бы ни было, не хотелось бы пока новых резких, уже добровольных. А то и своевольных.

И вряд ли можно что-то предложить, придумать, кроме как стараться с толком и с понятием разбираться, копаться теперь в этих самых структурах почвы – что тут могло бы годиться и куда. А что и правда что никуда не годится… Конечно уж, такого хватает.

Повсюду свои кочки и ямочки. Своя наука, своя природа, магия, своя необходимость, свои права у фигуры круг, свои – у фигуры квадрат. Похоже, ничего не остается, как искать квадратуру круглого, которая даже не задача, а задание, занятие. Практическое, для решений в рабочем порядке.

И чуть, скажем так, лирики. Лично у меня к тем, кого зовут олигархами отношение –как у всех, думаю. Что было, то было;  надо, так надо;  что ж теперь сделаешь, а то опять еще хуже будет… Все черненькие, все прыгают. Примерно, так. Вяловатое отношение. Хотя не без доли любопытства – тоже, по моим наблюдениям, как и у большинства людей. В общем.

Если же конкретней, то вот г-н Гусинский мне как-то не очень. О чем, впрочем, писал я и раньше. И до 2000 года. Не очень, уже поскольку кое-с кем из челядинцев г-на Гусинского доводилось сталкиваться впрямую – напр. С Бунтманом. С Пархоменко особо. См. хоть в “Пакете”. Хотя и не по одной этой причине. См. хоть и в РЖ.

Как бы ни было, а вся история с Гусинским, славным протоколом №6, шестерками, Бутырками, НТВ и т.п., по-моему, куда хуже всякого Гусинского, о чем см. тоже.

А вот г-н Березовский, скорее, вызывает сочувствие. Именно потому, что мелко креститься и сухо отплевываться при упоминании его имени стало безусловно принятой манерой – особенно для служивых людей. Без этого не знаю, и пускают ли их в телевизор. Тогда как никаких внятных, удовлетворительных обоснований таких обычаев как-то не попадалось. Или это одному мне так повезло? Странно… Не может не впечатлять и портрет Б.А.Березовского – одно время везде был почему-то один и тот же. Название приема хелл-лайт, кажется. Не по себе подумать, что может выйти, если и образ В.В.Путина – осклабленный – подсветит кто-таким же манером: снизу алым огнём…

Вот придет Березовский

Задом наперёд

Надо же

И в это верит народ

Надо же

Во что-то верить народу

Так или иначе, тех двоих, как и все, видел на картинке и на экране, тогда как М.Б.Ходорковского рад был увидать непосредственно: по другую сторону круглого стола. Что уже настраивало в его пользу: никак не бедней, а вот не раскручен, не распиарен. Серьезная фигура.

И дальнейшая беседа, в общем, подкрепила такое впечатление. Надеюсь, не задену как-то М.Б. (если ему попадется это на глаза), приведя здесь мнение не только моё: М.Б.Ходорковский выглядит похожим на человека.

Выигрышное впечатление оставил и рассказ о высших образованиях М.Б. и весь разговор в целом, если бы не американерство. Вот американерство-то в сочетании с выигрышным впечатлением и произвело впечатление просто пугающее: если и такой человекообразный олигарх вполне всерьез готов принять число доларов за абсолютное мерило всего – ибо так якобы и устроены все, абсолютно все американеры – американцы – чего тогда ждать от других? И персонально, и особеннно в целом.

Правда: Господи, оборони от  д у х о в н о г о… От разговоров о культуре – подальше. Культура не для разговоров о культуре. От разговоров таких культура бежит, спасается. Что мэр Лужков, что мэтр Глазунов, объявив, что в Америке культуры нет, культуру собственную не то, что оконфузили – уходили. Укокошили. А на вас – что это, господин товарищ? Чьё? Фабрики Большевичка? А на чем вы приехали? А подписываете чем ваши мудрые мысли? А на чем выстукиваете? Или тут культуры не требуется? Вы считаете?

Это то, во что вы каждый час утыкаетесь. А еще есть такое, от чего годами отворачивались, не желая знать – как-то было некстати. Вроде Метрополитэн Музея в Нью-Йорке, где, к слову, налететь можно, говорят, и на что-то, чего в упор вам не желалось видеть в Москве…

Если за культуру держать исключительно творчество Глазунова и Шилова, такой культуры в Штатах может и нехватать; и то что-ни что найдется, небось. Где-ни где.

Культура и бахвальство – две вещи несовместные. Бахвальство культурой – для культуры вещь просто смертоубийственная. Этого не понимать – о какой тогда уж разговоры культуре…

Страна десятилетиями вылезти не могла из насильно навязываемой наглой и жалкой лжи про какое-то небывалое светлое будущее, куда она силком потащит за собой якобы весь мир, и существовала, этот мир шантажируя, завязая глубже и глубже, да еще без устали при этом всём рекламируя свою якобы зато духовность, культурность. Торгуя духом святым. Пока в мире люди жили так, сяк, но нормально, как-никак что-ныи что, но делая, создавая. Т.е. продолжая и ту самую культуру. Реально.

Тем не менее. Тем не менее, это правда, что хотя бы относительная свобода движений практически могла быть здесь только здесь: на культурном, как говорится, поприще. Только здесь свободу эту можно было хоть как-то отстаивать – хоть под секретом. По крайней мере лет 30-35… Это была целая национальная традиция, и людей, народу у этой самой культуры терлось в этой стране во всяком случае больше, чем в нормальных. Насколько больше, если в цифровом исчислении – сказать затрудительно.

Уже поэтому свои плоды у этой ненормальности все-таки усматриваются, в том числе нормальными людьми, из нормальной жизни – только они такие: волшебные. Способные от похвальбы обратиться в пыль, пузырь; некритический реализм Шилова-Глазунова…

Тем не менее. В каком угодно исчислении с каких угодно счетов вряд ли стоит заранее сбрасывать этот ненормальный, не всегда надежный, но и несомненный фактор. Достаточно, если не единственно реальный здешний продукт. При всём том. В итоге…

Хоть и безусловно виноватый перед новой жизнью, (перед старой не то что виноватый – обвиняемый), перед новыми хозяевами этой жизни, в т.ч. М.Б.Ходорковским лично и новой строгой передовой наукой тем, что исстари явно склонен противиться точной оценке себя в долларах, рейтингах, индексах и любых единицах, а то и норовит поднести дилерам-оценщикам самые коварные сюрпризы и подвохи. Традиционно…

Вы что, миряне? Если тому писателю дали миллион у.е. – условных единиц,, а у этих у кого сто, у кого тысяча, а у кого и триста, но безусловных, так тот теперь так и будет стоить во сто тысяч раз больше этого?

Пастернаку хотели дать миллион. И за дело. Но Мандельштаму и не собирались, насколько известно. Ну и что из этого?..

Бродскому такой миллион дали. Были и резоны, да. Это уже разговор отдельный. Но как бы ни было, Окуджаве миллион не давали. Бродский – молодец, но так или иначе, Бродский-поэт теперь у нас во сколько будет ценней поэта Окуджавы? Сколько тыщ? Сколько-сколько?.. Так будем считать? Высчитывать… Серьезно?..

Или теперь считается только, что продается? А почему, собственно? Это же миллионы не советских рублей, не из мира социализма – они из нормального мира, изначально по идее учитывающего в том числе и обычный рыночный успех, и всякий. Казалось бы…

Разговор об отношениях рынка и искусства – просто неподъемный разговор, наперед ясно. Но так же ясно, что отношения непростые: и жило, бывало, искусство рынком, и от него отпихивалось; и последний век-полтора с особым азартом. И не сказать, чтобы зря.

И еще ясней, что не говоря о смешных постсоветских организуемых псевдорыночных успехах – вроде приговского – даже и чисто (вроде бы) рыночный успех Пикуля или Марининой сам по себе не может ставить их на полку классики новейшей литературы – вряд ли какой хотите рыночник в здравом уме будет с этим спорить.

Рейтинг-рынкинг в искусстве если и критерий, то только подсобный.

Но пошла плясать губерния, пошла чесать цифра. Чесать так уж чесать всё, вкруговую…

Однако если пытаться отспорить собственный рейтинг-бакс-индекс в принципе в том числе в точном цифровом выражении у самого хозяина всех баксов – слишком деликатное занятие, позиции заведомо не самые сильные, то попробовать оспорить все-таки методику передовой науки, уверенно напускающей такую же бухгалтерию на человеческие способности вообще – кажется, резон есть. И тут у меня против М.Б.Ходорковского может найтись даже больше баксов. Как это ни странно. 

Я хотел сказать – шансов.

По-моему, слова талант, бездарность – неудачные, неудобные. Сразу запутывают.

Говорю: скажут талантливый, а слышно: дурак, но талантливый…

Талант, дар, даруемый, даваемый кем-то – либо дали, либо уж нет, не дали… Очень сомневаюсь в такой диагностике. В принципе.

– Вот есть талант, или нету таланта? Скажите сразу…

Не знаю, кто бы взялся сказать сразу… Чур, не я. Я-то повидал, как в этом давали маху. Давал и я в том числе.

Выйдет толк или нет – а, вот это другой разговор. Более нормальный. Может быть да, может быть нет. Попробуем. Поглядим. Постараемся. Гарантий никаких, ни в ту, ни в другую сторону.

У меня, например, таланта нету и не было. Ранние мои стихи просто отвратные. Бездарные принципиально, безнадежно. Фальшивые. Не советские, нет. Не в этом дело. Таланта не было, но что-то же было. Не сразу, но удалось же зацепить и вытащить что-то из этого чего-то.

Я хуже скажу – у насне было таланта… Имея в виду ближайших соседей – в том числе по занятиям в литобъединении – в институте, в «Магистрали». У кого учился и кто учился у меня. Взаимно… Но мы старались соображать. И было у нас – что? Трудолюбие? Это вряд ли. Упорство? Теплее, но не совсем. Закоренелый интерес к этому делу – пожалуй, так. Занятно: у кого талант– кто гнал побойчей, броско – те в дальнейшем от этого дела как-то поотошли. Интерес-то, похоже, и выдохся. И не очень такие бойкие жаловали нашего брата: «формалистов-авангардистов»... «Муравьиное копошение» – один вундеркинд выразился…

А главные талантливые были кто –  Евтушенко, Вознесенский… Сказать Сапгир, Холин талантливые –глупость получается. Сапгир и Холин = Холин и Сапгир.

Что талантливых растит партия – тогда все слышали. Что-то не слыхать было, чтобы партия растила толковых...

Нет спора, есть нелегкие случаи, когда годами зря человек бьет лбом в стенку: ничего не получается, а понять, принять это ему невозможно. Потому и невозможно, что гипнотизирует слово талант и вся идея, которая за этим словом. “Дар свыше” – а дара нет – всё. Значит, ничего нет. Обижен свыше, в окончательной инстанции.

“Авангард” – увы – звучит как-то всё наглей. Сомнительней. Вряд ли виноват авангард – без кавычек. Как бы ни было – кто помнит первое исполнение “Комарова” на КВН-е – Клубе Веселых и Находчивых? Это было потрясение. Песенка – да, отличная. Классика. По-моему, лучшая у Скляра, да и не только. Но только этим эффекта не объяснишь.

Это была бомба счастья. Катарсис. Август 91, май 45. Март 53 и 56-го. Рыдания и обнимания. Слезы, кажется, и троекратное исполнение. Кувырком вся программа. Элитнейших, отборных, в курсе всего муз-модерн-авангарда 84 года – вроде нынешнего радио FM – КВэнных ребят-девочек, изготовившихся тут тебе сверкнуть навыками и задергаться, как полагается, внезапно раз – и отпустило… Ну никто же не ожидал… Музыка, поют – да как! – а дергаться и не надо… Гос-поди… Вдруг пресс вдруг снят… Свобода от авангарда.

На деле – когда авангард по делу – он-то и есть свобода. И за своих обезьян отвечать не может. Авангард и есть новые, непривычные возможности преодоления глухих стенок и способы общения с инстанциями. Не универсальные, абсолютные способы – такие существуют ли и в природе – но они воочию показывают тебе: а еще, еще подумай. Не тупей, главное.

Конечно, бывают люди, совсем не расположенные к литературе или живописи, музыке. И просто глупые в чем-то. Это другой разговор. Все же  д а р ы  тебе уже даны. Твое дело с ними обойтись – с какими-то. Какими, как – а еще, еще попробуй. Подумай. И попробуй еще. Может, не тут, а тут? Не так, а так?.. Но не дергайся.

Особенно же не годится слово бездарность. По-моему, просто вредное слово, с явно извращенной внутренней формой: я говорю – не без чего-то ходит бездарность, а именно что с чем-то. Чем-то лишним, мягко сказать – необязательным. С шилом в заднице, извините за точное выражение.

И что хошь делайте, никак не могу уверовать в три процента способных при фиксированных девяноста семи безнадежных. В нашем деле, в искусстве, во всяком случае проценты способностей способны бывают ого как гулять вверх-вниз по шкале статистики – не то откуда бы тут брались хоть и эпохи – начать хоть с Возрождения?

Процент способностей, процент предрасположенностей...

А умри Грибоедов в возрасте Лермонтова? Остался бы заурядным водевилистом…

Неужели же это наше дело одно такое исключительно капризное во всей многоообразной человеческой природе, в остальном ориентированной жестко-безоговорочно на достижения передовой американской социо-статистико-психологии?.. С чего бы это ему?..

Что за притча, как в старину говорилось…

Индекс Дэви Джонса, или Квадратура круглого (DOC, 84 Кб)